2019-07-29 184 Просмотров
Юноше, обдумывающему житье, при известных внешних данных всегда открыт путь в модели. Men’s Health попробовал выяснить, какие перспективы могут ждать начинающих.
«Мне было 17 лет, когда я поступил в Москву в университет. Брался за любую работу, как и все студенты. Подрабатывал официантом, барменом. И однажды услышал, что есть некие модельные кастинги, на которых можно получить хорошую работу. Никогда и представить не мог, что пойду на какой-то кастинг. Ведь до этого я даже не знал, как вся эта система работает. Каждому парню из длинной очереди делают снэпы — пробные базовые фотографии. Обычно снимают в потной, вонючей одежде, которую перемеряли уже десятки людей. После съемок руководство кастинга смотрит кандидатов и оповещает об утверждении. Я пришел туда сам по себе, без агентств. Соответственно, никакого бука (портфолио) у меня не было. Но мне повезло — сказали, что я им понравился. После утверждения меня спросили про мое агентство. Только я хотел ответить, что его нет, подбегает какая-то женщина и говорит: «Да он с нами, это наш». Как оказалось, это была менеджер агентства. Она как-то догадалась, что я ничейный, и решила забрать меня к себе».
Так начинает свой монолог Алексей Зловедов, сегодня один из самых востребованных модельных героев в России (снимался, в частности, в главной роли в клипе Лободы), — приятный рослый парень, тот тип, когда модельное означает и неуловимое. Через пять минут разговора складывается ощущение, что знаешь человека уже крайне продолжительное время.
Федору Литовченко (тоже из Look Models) двадцать один, он в деле уже два с половиной года и отзывается о специальности так: «Работа все время неопределенная: иногда ее достаточно много, иногда — мало, но бывают большие проекты какие-то раз в три месяца. Но если говорить про съемки, то кастинги сейчас в основном проводят по фото, то есть не вживую. Я фотомодель, но на показы иногда хожу. Агентство меня направляет, лицо уже знают, поэтому я просто регистрируюсь на показе для галочки и иду работать. Есть агентства, которые берут количеством: там много парней (у нас человек 70), а есть другие агентства (например, Nik Model Management) — там по 13–14 парней, и они берут качеством: работают на Европу, то есть нацелены на зарубежное сотрудничество. Но туда непросто попасть: только если у тебя рост выше 185 (183 считается низким). Но на каких-то съемках выбирают моделей 180–181, но не ниже 179, зависит от вида. А еще важна харизма!»
Николай Антипов как раз ведет мужское направление агентства Nik Model Management. О вышеупомянутом зарубежном сотрудничестве он рассказывает так: «Запросы на Западе едины для всех, а запрос на русский типаж стал актуален после появления на рынке Гоши Рубчинского — когда на подиуме возникли вот эти дворовые пареньки как бы из советского прошлого. Так продолжалось два-три года, на Западе это постепенно сходит на нет, в России эту стилистику все еще привязывают к референсам на локальных съемкам. Пять лет назад, когда я только пришел в индустрию, были востребованы ребята постарше — двадцать пять плюс. Вообще, западный рынок и российский — это разные вещи. Например, в России до сих пор в ходу ребята с бородой и красивой улыбкой для рекламы зубной пасты и тому подобные вещи. При этом сейчас многие начинают равняться на Запад в смысле представления коллекций и понимают, что сегодня востребованы ребята помоложе — таков основной сдвиг этих пяти лет.
Отношение к русским в целом достаточно неоднозначное — зависит от рынка той или иной страны. Как раз ребята из нулевых годов, которые ворвались в индустрию с серьезными работами и показами, и закрепили в западном сознании образ русского человека, который пьет, гуляет и все такое прочее. И, грубо говоря, этот образ перешел по наследству к новому поколению моделей, которые сейчас туда едут работать.
Даже если они вообще не пьют и не употребляют, стереотип того, что за границей называют русской мафией, сломать крайне сложно. К тому же ребята, как правило, плохо говорят по-английски и поэтому общаются только между собой, кучкуются, ходят везде вместе — клиенты все это видят, и к этим компаниям отношение настороженное. Ну это, конечно, зависит от страны — в том же Париже всем давно наплевать.
Строго говоря, в этой области никаких советов начинающим моделям быть не может, их попросту нет. Сейчас сложно составить идеальный портрет, потому что типажи постоянно меняются. Если мы говорим о том, что называют fashion commercial, то всегда приветствуется универсальный человек, который может работать как с остромодными брендами, так и по классике».
Что касается искомой харизмы, то тут важно не строить себе иллюзий и не путать модельный труд с рок‑н-ролльным стилем жизни — области, может, и смежные, но подход к делу решительно разный. Антипов предупреждает: «Конечно, никакого скандального поведения и близко никто не потерпит — сейчас все дизайнеры стараются, наоборот, держаться подальше от неуправляемых историй. Важно еще учесть, что фактор внешности — типа вот появился парень с невероятным лицом — работает ровно полгода. Если этот парень ничего из себя не представляет в общении, если он ничего, кроме внешности, предложить не может, про него через полгода забывают. Соответственно, он должен зацепить своей индивидуальностью людей, с которыми приходится работает. Он должен быть прост в общении, он должен быть интересным, начитанным, он не должен жаловаться, он должен четко понимать, что двенадцатичасовая съемка — это его работа. С этим, кстати, основная проблема у русских ребят.
Нередко можно наблюдать такую картину: на площадке поляки, украинцы и еще много кто, однако единственные ребята, которые будут ныть, потому что им жарко, или мало еды, или долго все тянется, — это русские. А если он прекрасен, весел, а еще и поддерживает всех вокруг — такого парня сто процентов будут букировать и дальше.
Потому что клиент обращает внимание даже на выражение лица во время ожидания — поэтому, если ты молча сидишь в углу и смотришь букой, шансов у тебя не много. Простота и гибкость — вот что нужно для успеха».
Что, собственно, требуется для того, чтобы стать моделью? Основное правило — рост от 185 см (хотя в последнее время эта граница становится все более гибкой). Тем не менее парень должен подходить под пробники будущей коллекции, а те делаются по стандартному типажу, и 183 см тут все же практически обязательны. Зловедов пожимает плечами: «Других строгих внешних параметров, в общем-то, нет, тут не так, как у женщин-моделей. Разве что хорошая физическая форма и приятная внешность». Антипов говорит: «Естественно, это спортивное сухое телосложение, ухоженная кожа, правильное поведение, хороший английский.
Вообще, ребята, если у них нет гимнастического или балетного бэкграунда, чаще всего приходят деревянные и не очень понимают, что делать.
Навык в 95 процентах случаев приходит с опытом, особенно если парень работает с правильной командой: стилисты, фотографы — они, естественно, учат всему. С течением времени сам начинаешь понимать, как правильно выстроить свое тело в кадре».
Зловедов тоже не слишком верит в какое-то специальное предварительное образование: «Модели собирают огромный альбом, который использует агентство и с которым ходят по кастингам. Конечно, сначала пытаются развести на школу моделей, которая вообще не нужна. КПД такого образования — ноль. Очень важен инстаграм. Процентов сорок моей работы — оттуда. Пишут в основном клиенты с предложениями. На днях была съемка: в директ написал интернет-магазин, обсудили условия. Я ведь уже не хожу на кастинги. Да и вообще классические кастинги почти исчезли. Теперь твой бук — в телефоне. Это твое лицо».
До сих пор спорят о настоящем мужского модельного бизнеса в России. Даже внутри индустрии мнения разнятся: одни говорят, что перспективы большие и рынок растет, другие жалуются, что как таковой профессии модели в России вовсе нет. Но что насчет будущего? Пока тут, очевидно, не появилось никого, чья судьба напомнила бы о Дэвиде Ганди и других возрастных моделях, чей звездный статус с годами только хорошеет. О каком будущем в таком случае можно говорить?
Зловедов рассуждает: «Мужчины могут работать и в сорок лет, просто клиенты будут более серьезные. Но вариантов будет все меньше — для молодежных брендов старик не подойдет. Старение — это очень большая проблема. Вообще, долго работать моделью страшно. Я знаю кучу людей, которые уже 9 лет подряд ходят на кастинги, а их шансы выстрелить все меньше. Будет забавно, если я лет через 10 буду читать это интервью, а сам в моделях до сих пор! Ну вот, научился позировать — а кому это надо? Тем не менее можно начать работать на агентства: быть менеджером или букером — заниматься организацией моделей. Надо всегда думать наперед, получать образование, искать альтернативные пути. Везет только единицам. Я сейчас заканчиваю второе высшее. На меня влияют родители и родной город — это хорошо вправляет мозги».
Антипов отмечает:
«У нас присутствует возрастная ниша — модели даже не сорок плюс, а шестьдесят плюс: например, агентство Oldushka, которое занимается пожилыми людьми. Но что до моделей, которые начали тут свой путь в двадцать и тридцать и могли бы теоретически продолжать, то, если честно, в России такого действительно нет.
У нас нет ни своего Дэвида Ганди, ни Франциско Лачовски, ни тому подобных ребят. Просто за границей у людей, которые начинали в юном возрасте, есть стимул продолжать — а именно деньги, а в России, увы, этого нет, соответственно, чем старше ты становишься, чем меньше у тебя потенциальных работодателей».
Зловедов подытоживает: «Модельного бизнеса как такового у нас нет. Москва — единственный город в нашей стране, где можно работать моделью. Отечественный рынок вообще очень мал: все друг друга знают. Клиентов очень мало, а иностранные компании снимают свои кампейны (лукбуки будущей коллекции) в других странах. Например, Zara проводит съемки только в Испании. У крупных производителей есть свои представительства в России. У BNS Group есть Calvin Klein, Topshop и Topman. Они тоже делают свои фотосеты, но они не очень крупные. У нас снимают только отечественные бренды или какие-то масс-маркеты типа Finn Flare. Моделей, конечно, могут отправлять за границу, но это касается в основном подиумных. Обычно берут более необычных, а типичных смазливых оставляют на фото. После прохода по подиуму для бренда велика вероятность, что он возьмет на кампейн. Можно уехать в Азию — рынок огромный, а европеоидная внешность там хорошо ценится».
Директор отдела моды Men’s Health Наталья Лисакова сетует: «Раньше ты должен был обязательно быть высоким, красивым парнем, чтобы ходить по подиуму и сниматься для каталогов. А сегодня, наоборот, скауты ищут ребят со странной внешностью или даже с внешностью гопника (вот чего я совсем не понимаю, не принимаю и с трудом выискиваю классической внешности ребят).
Раньше можно было отличить парня на улице, было сразу понятно, что он модель. А сейчас — идет хлюпик маленького роста, а если у него еще и оттопыренные уши или он альбинос — это типа классно вдвойне.
Это модно сейчас, мне часто фотографы предлагают дико странных, на мой взгляд, прям смешных мальчишек. Но это я такая консервативная, фешен-мир сейчас другой».
Что касается хлюпиков на улице, то, действительно, это именно так и работает. Антипов рассказывает: «Ребята, которые в итоге становятся востребованными, редко приходят сами и целенаправленно пишут в агентства. Как правило, все происходит по воле случая — выхватили на улице, в метро. Дело в том, что даже у нынешнего поколения все еще живы стереотипы о том, что модели — это сплошь такие прекрасные мужчины со щетиной и копной волос не менее 22–25 лет.
Многие молодые парни просто не подозревают о том, что могли бы сделать карьеру. Вот вам пример: один мальчик просто боялся нам написать, думал: «Ну какая из меня модель, куда я, такой лысый, пойду», — он просто был коротко стрижен. В итоге его друг уговорил, и через пару месяцев парень сделал мировой эксклюзив Louis Vuitton и снял кампейн Dior.
Так происходит с 95 процентами ребят. Это всегда очень авантюрно, и, конечно, до сих пор существует проблема окружения и оценки, особенно у ребят из глубинки. Проблема чаще всего в родителях — ребята, которым 16–18 лет, естественно, от них еще зависят, и вот они хотят начать зарабатывать сами, а слышат в ответ: ну куда это годится, что это — мой сын будет жопой вертеть, да ни за что на свете! Зловедов добавляет: «Я из маленького провинциального города (Железногорска) и рос как обычный пацан — занимался единоборствами, дзюдо, самбо. Но как только местные узнали про мою работу, то сразу сказали: «Да он гей». И до сих пор есть много знакомых, которые за глаза обсуждают эту тему на полном серьезе. В Москве таких предрассудков нет.
Инесколько слов о собственно физической подготовке. Литовченко говорит: «Я сам по себе теннисист, спортсмен профессиональный, учусь в РГУФК (Университет физической культуры), заканчиваю четвертый курс. Раньше очень хорошо играл, был в рейтинге, и для меня моделинг — небольшое развлечение. Для себя я не вижу в этом профессиональной работы».
«Я летал в Гонконг на три месяца. Там очень сложно выйти в плюс: работы большие, но их мало. Но мне повезло: я сделал пару кампейнов для Timberland, каталоги для сайта Calvin Klein. Урок был хороший, но через 5 лет, думаю, не буду этим заниматься. Вот сейчас я поеду в Европу. Но даже если что-то получится, я не хочу связываться с этим до конца жизни (в течение 5–10 лет), хотя взрослые модели сейчас востребованы. Что до нагрузок, то бывают, конечно, каталоги, где ты каждый день стоишь, постоянно меняешь одежду.
У тебя 40 луков на целый день, и ты должен стоять ровно, постоянно переодеваться — это утомляет, но, в принципе, для меня нет ничего такого сложного. У каждого бренда свои определенные требования. В «Спортмастере», например, важна хорошая физическая форма, но быть качком не обязательно. Заказчики обычно смотрят на твою профессиональную работу: как быстро ты встал, сфотографировался, оделся.
Эрнест Климко, сделавший, в частности, кампейн «Диор» и постоянно работающий на Неделях мод, на вопрос, сравнима ли жизнь модели и профессионального спортсмена, отвечает: «У всех по-разному, одни ходят в зал, другие не ходят, все зависит от рынка и типажа модели. Большим ребятам нужно ходить в зал. Я-то в основном работаю в Европе, мне нужно быть худым, сильно раскачиваться нельзя. У меня диета очень простая, с утра делаю легкую зарядку дома (скакалка/пресс/отжимания) и ем с 12 до 20 только белок и овощи. Думаю, у моделей нагрузки намного меньше, чем у профессиональных спортсменов. По крайней мере у меня. Психологически очень тяжело в долгих поездках находиться далеко от близких людей и постоянно менять круг общения. Иногда не с кем пообщаться несколько недель подряд, и нужно уметь не унывать и находить себе развлечение. А если не хватает времени на спорт, то просто чаще гулять пешком. Если проходить 7–10 км в день, то и спорт не нужен».
